О чем молчат мужчины, когда узнают, что у них онкология
Когда мужчина слышит, что у него рак, рушится не только его жизнь. В российских семьях дает трещину одна из самых крепких социальных конструкций – представление о том, что мужчина должен быть крепким, сильным и обязательно приносящим деньги в дом. Болезнь, словно удар по хрупкому стеклу, разбивает эту идею на осколки. А мужчина остаётся среди них – растерянный среди собственных страхов, без привычной роли главы семьи.
1
История Ивана именно такая – она начинается с усталости, которую он списывал на работу, потом на погоду и нервы. Он тащил на себе ипотеку, семью, работу аналитика, которую никогда особенно не любил. Он чувствовал, что обязан делать ещё, и ещё, и ещё. Пока однажды не понял, что просто не может больше идти.
«Я начал злоупотреблять алкоголем…»
Ивану не могли поставить диагноз. До того, как у него нашли острый лейкоз — рак крови — и положили в Боткинскую, он так переживал за себя, что несколько недель выпивал тайком от жены. Не по-чёрному, не так, чтобы не помнить происходящее, а просто бутылку, иногда две, спрятанные в кармане куртки. Он гулял с ребенком в коляске и делал вид, что всё хорошо, а в кармане лежала бутылка, точно маленький костыль, без которого нельзя ступить вперёд.
Он всегда считал, что пить при ребёнке – табу, этого он не нарушал. Ребёнок не видел, значит, ничего страшного не случилось. Так он себе объяснял. А жена, беременная вторым ребёнком, верила ему, потому что всегда верила – или потому что не могла поверить, что муж, её крепкая скала, может проваливаться в бездну себя так незаметно.
Он всегда считал, что пить при ребёнке – табу, этого он не нарушал. Ребёнок не видел, значит, ничего страшного не случилось. Так он себе объяснял. А жена, беременная вторым ребёнком, верила ему, потому что всегда верила – или потому что не могла поверить, что муж, её крепкая скала, может проваливаться в бездну себя так незаметно.
Это было недолгое, но ощутимое падение – месяц, может, чуть больше. Страшно было то, насколько быстро эта привычка стала естественной. Иван сам признаёт: алкоголь был «скользкой дорожкой», по которой он уже начинал съезжать.
Наконец определенный диагноз, по его словам, буквально «спас» его от алкоголизма. Когда Ивану сказали, что у него лейкоз, в голове впервые щёлкнуло: «Может быть, я не вернусь домой», – всё это мгновенно потеряло значение. Он перестал пить сразу, без борьбы, без ломки, без «последних» бутылок. Казалось бы, должен быть срыв – но не было. Иван просто отпустил это, как ненужную привычку, потому что неопределенность сомкнулась вокруг него гораздо плотнее, чем любые прежние тревоги.
Наконец определенный диагноз, по его словам, буквально «спас» его от алкоголизма. Когда Ивану сказали, что у него лейкоз, в голове впервые щёлкнуло: «Может быть, я не вернусь домой», – всё это мгновенно потеряло значение. Он перестал пить сразу, без борьбы, без ломки, без «последних» бутылок. Казалось бы, должен быть срыв – но не было. Иван просто отпустил это, как ненужную привычку, потому что неопределенность сомкнулась вокруг него гораздо плотнее, чем любые прежние тревоги.
Больше не добытчик
Самое сложное началось не в реанимации и даже не после первых курсов химии. Самое страшное – когда он вдруг осознал, что больше не может быть опорой: ни финансовой, ни физической, ни моральной.
Болезнь очень быстро расставила людей вокруг него. Почти все друзья «отпали»: «У нас же работа, ну, ты сам понимаешь». А семья, наоборот, стала ближе. С братом, с которым раньше отношения были натянутыми, он вдруг оказался «на одной волне» — брат регулярно отпрашивался с работы и привозил ему в больницу всё необходимое.
Родители приходили каждый день. Жена на девятом месяце собиралась приехать и жить постоянно в больнице, потому что «как же он там один».
Болезнь очень быстро расставила людей вокруг него. Почти все друзья «отпали»: «У нас же работа, ну, ты сам понимаешь». А семья, наоборот, стала ближе. С братом, с которым раньше отношения были натянутыми, он вдруг оказался «на одной волне» — брат регулярно отпрашивался с работы и привозил ему в больницу всё необходимое.
Родители приходили каждый день. Жена на девятом месяце собиралась приехать и жить постоянно в больнице, потому что «как же он там один».
Иван говорил: в тот момент он понял, что семья – это те, кто остаются рядом всегда, вне зависимости от обстоятельств. И что в этой новой реальности он уже не тот, кто защищает, а тот, кого защищают. Для мужчины, выросшего в культуре «держись сам», это оказалось тяжелей испытаний болезни.
Он видел, как жена плакала двое суток, когда узнала диагноз. Видел, как ей трудно заниматься ребёнком и одновременно готовиться к родам. И понимал: всё, что он может – просто попытаться выжить.
Что остаётся мужчине, который всё потерял?
После трансплантации и долгого пути к ремиссии Иван снова оказался перед пустотой – но другой природы. Без болезни и без алкоголя ему пришлось выстроить себя заново – снова стать добытчиком, который в одиночку тянет семью. Он открыто говорит: раньше он относился к работе как к тяжёлой обязанности, которую нужно выполнять ради семьи. Он всегда работал, но работа не приносила удовольствия – он выполнял её «как базовый минимум», потому что так должно быть. Но после болезни случилось странное: работа стала приносить удовольствие и спокойствие – «Я работаю, мне нравится».
Раньше бы он счёл это поражением. Мужчина без высокого заработка, муж, который не содержит семью полностью – это был его страх. Но болезнь вытравила из него эту идею. Теперь он говорит иначе: жена заботилась обо мне, пока я жил только силой её рук; теперь моя очередь заботиться в той мере, в какой могу.
Раньше бы он счёл это поражением. Мужчина без высокого заработка, муж, который не содержит семью полностью – это был его страх. Но болезнь вытравила из него эту идею. Теперь он говорит иначе: жена заботилась обо мне, пока я жил только силой её рук; теперь моя очередь заботиться в той мере, в какой могу.
Но есть мечта, о которой он говорит тихо, будто боится спугнуть: «Однажды я приведу жену в автосалон и скажу «Выбирай любую».И это не роскошь, не попытка компенсировать годы боли, а благодарность за то, что даже в самые тяжёлые времена была рядом.
Он в ремиссии, работает из дома – спокойно, без мании доказать свою силу, без попытки перекричать собственный страх. И параллельно делает игру – ту самую, в которой лабиринты, встречавшиеся ему в жизни снова и снова, стали метафорой пути, из которого всегда можно найти выход. Идея пришла, когда ребёнок случайно принес книгу с огромной надписью «Лабиринт» на обложке.
Он перестал пить, потому что больше не хотел терять контроль. Он перестал быть единственным добытчиком в семье, но понял, что важно не держать всё под контролем, а быть честным с самим собой. И новая работа, пусть и менее доходная, стала его способом медленно, шаг за шагом налаживать жизнь.
Он в ремиссии, работает из дома – спокойно, без мании доказать свою силу, без попытки перекричать собственный страх. И параллельно делает игру – ту самую, в которой лабиринты, встречавшиеся ему в жизни снова и снова, стали метафорой пути, из которого всегда можно найти выход. Идея пришла, когда ребёнок случайно принес книгу с огромной надписью «Лабиринт» на обложке.
Он перестал пить, потому что больше не хотел терять контроль. Он перестал быть единственным добытчиком в семье, но понял, что важно не держать всё под контролем, а быть честным с самим собой. И новая работа, пусть и менее доходная, стала его способом медленно, шаг за шагом налаживать жизнь.
2
Если выживу – женюсь!
Даниил узнал, что заболел, в начале 2023 года. Тогда он весил 75 кг, ходил в спортзал и бассейн, играл в футбол… но стал быстро уставать: ему не хватало времени на восстановление между играми, появилась слабость, происхождение которой он не понимал.
Он пошел в поликлинику на бесплатную диспансеризацию по прописке, где сдал кровь. Обычно результаты приходят в течение нескольких дней, но ему позвонили через час со словами: «Бросай все и приходи». Даниила отправили в онкологическое отделение и в тот же день закрыли в отделении гематологии с диагнозом острый миелоидный лейкоз.
Даниил видел, что одна медсестра по имени Катя часто заходит в палату, что-то спрашивает. Они начали общаться и даже флиртовать. От Кати пахло цветочными духами, хотя это нарушало правила больницы. Но из-за того, что он лечился от смертельного заболевания, он ни о чем не думал.
Когда Даниилу стало совсем плохо, у него начался сепсис, а Катя три дня не отходила от него, не уходила домой и работала сутками. Это был знак, что для нее он не рядовой пациент.
Даниил просыпался в бреду и обещал, что, если выживет, сделает Кате предложение. Так и случилось, они поженились в перерыве между курсами химиотерапии.
Даниил видел, что одна медсестра по имени Катя часто заходит в палату, что-то спрашивает. Они начали общаться и даже флиртовать. От Кати пахло цветочными духами, хотя это нарушало правила больницы. Но из-за того, что он лечился от смертельного заболевания, он ни о чем не думал.
Когда Даниилу стало совсем плохо, у него начался сепсис, а Катя три дня не отходила от него, не уходила домой и работала сутками. Это был знак, что для нее он не рядовой пациент.
Даниил просыпался в бреду и обещал, что, если выживет, сделает Кате предложение. Так и случилось, они поженились в перерыве между курсами химиотерапии.
Рисковое решение
Из-за болезни и этой судьбоносной встречи у Даниила произошло переосмысление: ему 33 года, а детей нет. Оказалось, нужно было пойти заморозить сперму, потому что есть возможность, что он останется без детей.
Они действительно всё планировали: раз в три месяца он сдавал пункцию, ходил по врачам, сдавал спермограмму. Но супруги решили попробовать и естественным путем тоже. И у них получилось с первого раза – Катя забеременела.
Когда это произошло, Даниил уже был в больнице на очередной химии. Катя пришла к нему в больницу и сказала об этом, а Даниил просто сидел, смотрел в одну точку и думал. Сначала шла рациональная часть, он размышлял, а потом уже пришло осознание – ночью он плакал в подушку от счастья.
Но затем пришёл страх: за 14 месяцев в отделении он видел много трупов. Он лежал и понимал, что жена дома одна, хотел скорее к ней, а показатели сильнее падали – возможно, от потрясения и волнения.
Они действительно всё планировали: раз в три месяца он сдавал пункцию, ходил по врачам, сдавал спермограмму. Но супруги решили попробовать и естественным путем тоже. И у них получилось с первого раза – Катя забеременела.
Когда это произошло, Даниил уже был в больнице на очередной химии. Катя пришла к нему в больницу и сказала об этом, а Даниил просто сидел, смотрел в одну точку и думал. Сначала шла рациональная часть, он размышлял, а потом уже пришло осознание – ночью он плакал в подушку от счастья.
Но затем пришёл страх: за 14 месяцев в отделении он видел много трупов. Он лежал и понимал, что жена дома одна, хотел скорее к ней, а показатели сильнее падали – возможно, от потрясения и волнения.
Даниил впервые чувствовал себя настолько беспомощным: его жена носит ребенка, а он заперт в больнице. Не может ей помочь – ни продукты донести, ни денег заработать. И любимому человеку приходится проходить одному через все сложности: осмотры, тошноту, УЗИ… словно мужа у неё нет. Ему было тяжело от того, что он хочет участвовать во всем этом, но не может – ему назначают трансплантацию костного мозга.
Когда они виделись, то говорили и о страшном. Катя знала, что может случиться что угодно, но уверенно ответила, что рожать будет в любом случае.
Он тоже старался верить, что они справятся, даже когда чувствовал бессилие. Даниил относится ко всему рационально, без лишних эмоций, не позволял страху завладеть им: сказали диагноз – он спросил, что дальше делать. Сказали лечиться – лечится. Сдал кровь, сдал пункцию. Паниковать нет смысла.
У них была шутка: Катя не хотела мыть посуду и говорила: «Я беременна!» А Даниил отвечал: «А у меня рак!».
Когда они виделись, то говорили и о страшном. Катя знала, что может случиться что угодно, но уверенно ответила, что рожать будет в любом случае.
Он тоже старался верить, что они справятся, даже когда чувствовал бессилие. Даниил относится ко всему рационально, без лишних эмоций, не позволял страху завладеть им: сказали диагноз – он спросил, что дальше делать. Сказали лечиться – лечится. Сдал кровь, сдал пункцию. Паниковать нет смысла.
У них была шутка: Катя не хотела мыть посуду и говорила: «Я беременна!» А Даниил отвечал: «А у меня рак!».
Теперь у них есть сын Матвей. Так что это история со счастливым концом. Вернее — счастливым началом.
Статистика, которая многое объясняет
Лейкемия, которой заболели Иван и Даниил, сама по себе встречается не так часто. По данным Всемирной организации здравоохранения, на неё приходится всего около 3% всех онкологических диагнозов в мире. Но страх, который переживают мужчины при слове «рак», связан не только с частотой болезни.
Есть виды онкологии, которые словно направлены прямо в самые уязвимые точки мужской идентичности — в представление о собственном теле, мужественности, сексуальности, возможности быть отцом. Это рак половых органов, о котором мужчины чаще всего молчат дольше всех.
Рак простаты — один из самых распространенных видов рака среди мужчин. В 2022 году он был диагностирован у 1,4 миллиона человек, и около 400 тысяч из них умерли. Заболевание занимает второе место по распространенности, составляя 15% всех онкологических случаев.
Рак полового члена – болезнь, о которой не принято говорить вслух, – занимает 30-е место среди таких болезней. В 2022 году было зарегистрировано около 37,7 тысяч новых случаев, из которых примерно 13,7 тысяч закончились летально.
Есть виды онкологии, которые словно направлены прямо в самые уязвимые точки мужской идентичности — в представление о собственном теле, мужественности, сексуальности, возможности быть отцом. Это рак половых органов, о котором мужчины чаще всего молчат дольше всех.
Рак простаты — один из самых распространенных видов рака среди мужчин. В 2022 году он был диагностирован у 1,4 миллиона человек, и около 400 тысяч из них умерли. Заболевание занимает второе место по распространенности, составляя 15% всех онкологических случаев.
Рак полового члена – болезнь, о которой не принято говорить вслух, – занимает 30-е место среди таких болезней. В 2022 году было зарегистрировано около 37,7 тысяч новых случаев, из которых примерно 13,7 тысяч закончились летально.
Эти цифры редко попадают в публичные обсуждения, но они важны: они показывают, что мужское молчание — не случайность, а закономерность. Мужчины часто боятся обращаться к врачам, когда болезнь затрагивает зоны, связанные с их представлением о себе. Боятся услышать диагноз, который ломает иллюзию физической несокрушимости. Боятся потерять не здоровье, а роль — того самого «крепкого и сильного», которым «должен быть» каждый мужчина.
Как поддержать мужчину, который не просит о помощи
Камилла Шамансурова, онкопсихолог Фонда борьбы с лейкемией, говорит, что когда мужчина узнаёт об онкологическом диагнозе, первое, что происходит, — мощный внутренний удар. Нередко на этом этапе мужчины совершают самоубийство. Или же идет по другому пути: психика пытается защититься, пациент замыкается в себе, словно закрывается в капсуле, чтобы пережить шок и сохранить силы. Такое состояние помогает собрать мысли, но затем требуется выход — нужно общаться с врачами, принимать решения, действовать. И вот здесь часто возникает трудность: выйти из внутреннего «домика» бывает непросто.
Дальше возможны совершенно разные пути. Бывает, что после короткой паузы мужчина мобилизуется: ставит перед собой задачу — быстро организовать лечение, найти врача, деньги, поддержку. Как будто расставляет приоритеты: «Подумаем о плохом завтра, сегодня главное — действовать».
Иногда же стресс толкает в другую сторону — в бегство. Нередко это приводит к алкогольной зависимости, а также отказам от визитов к врачам, нежелание говорить с близкими.
Иногда же стресс толкает в другую сторону — в бегство. Нередко это приводит к алкогольной зависимости, а также отказам от визитов к врачам, нежелание говорить с близкими.
Мужчина словно сам себя наказывает: «Лучше мне будет хуже, чем я попрошу о помощи». А порой реакция выражается в агрессии — попытке доказать себе и миру, что контроль всё ещё в его руках.
Есть и состояние полной остановки: будто жизнь ставится на паузу, а внутри остаётся пустота и дезориентация. Требуется время, чтобы привыкнуть к новой реальности и понять, что делать дальше.
Есть и состояние полной остановки: будто жизнь ставится на паузу, а внутри остаётся пустота и дезориентация. Требуется время, чтобы привыкнуть к новой реальности и понять, что делать дальше.
Как мужчина может помочь себе
Первое — говорить. Признаться хотя бы себе: «Я боюсь, я не знаю, что делать, мне нужна помощь». Но именно это чаще всего и оказывается самым трудным. Внутри звучат запреты: «Что просить?» — непонятно. «Я должен справиться сам» — но как?
Мужчинам свойственно погружаться в себя, искать решение внутри и только потом двигаться вперёд и обращаться за поддержкой. И этот путь можно пройти быстрее и легче, если рядом есть человек, который не давит, но остаётся рядом, готов выслушать и помочь. Чаще всего таким человеком становится супруги и девушки пациентов.
